Связь времён: Шафрова Мария

О моих бабушках

Прабабушка, Аксенова Татьяна Нестеровна, в девичестве Дементьева, родилась в 1872 году в деревне Берняково Рязанской губернии. Замуж вышла в 19 лет недалеко, в деревню Тимшино, где предки её мужа - государственные крестьяне - жили с 16 века. Крошечного роста она забавно контрастировала со своим мужем Никифором Васильевичем, который отличался силой и богатырским сложением. Молчаливая хозяйственная хлопотунья она никогда не сидела без дела. Её голубые глаза всегда светились какой-то вселенской добротой. Шестеро детей, хозяйство большое. Прабабушка всегда держала гусей, которых в ближайшей округе не было ни у кого, но яйца сами не ели, все шло на продажу. Никифор Васильевич каждый раз, уезжая по делам, прихватывал на обратном пути приглянувшиеся булыжники. Даже когда ходил пешком. Над ним посмеивались. Потом из этих камней он сложил прекрасный каменный погреб, куда даже многие соседи ставили свои продукты. 
Бабушка любила и знала лес, травы, обладала знанием секретного настоя, помогавшего от бесплодия. Жили замкнуто, к себе гостей не звали, да и сами ни к кому не ходили. 
После революции налаженное хозяйство пошло под откос. Никифору Васильевичу припомнили его трех коров и каменный погреб, и он единодушно был признан односельчанами кулаком. Отделался легко, только тюремным заключением и конфискацией, а семью, даже оставили жить в своём доме. Несмотря на тяжёлую жизнь и каторжный крестьянской труд Татьяна Нестеровна пожила долго - 81 год, похоронив троих сыновей, оставив после себя добрую память. Ей посвящена моя лоскутная работа "Татьяна Нестеровна. Покров".

Прабабушка Аграфена Тимофеевна Блазнина (в девичестве Качанкина) родилась в 1878 в деревне Низское Рязанской губернии, где прожила всю жизнь. Сирота, родителей не знала и не помнила, воспитал ее дяденька Тимофей. Красивая, черноволосая, только уж больно маленького роста была - недокормыш.  Замуж за прадеда она вышла в не полных 16 лет (на такой ранний брак просили благословения архиерея). После свадьбы молодые не отделились, продолжали жить в большой семье: свёкор со свекровью, два брата с женами и детьми и две младшие сёстры. Все работящие, дом большой, светлый. За стол садилось до 20 человек. Жили, да кто теперь скажет, как... дружно, наверное, другого-то выхода не было. Груша была младшей невесткой - женой младшего брата, да и дети у неё пошли не сразу, стало быть, положение ее по неписаной семейной иерархии было одним из последних. Но один случай, о котором потом долго вспоминали и рассказывали детям и внукам, неожиданно повысил ее семейный рейтинг. Приехал торговец, предлагавший всякие галантерейные товары, свёкор выдал деньги и оставил женскую часть семьи выбирать, щупать, мерить, прикидывать, делить, кому что.  Отобрали, что хотели, хватились - нет одной штуки материи! Подозрение пало на Дуню, сестру мужа, кто-то вроде видел, как она унесла этот рулон. Небывалое дело, обычно распределяли "прозрачно" и по справедливости. Как всполошились все женщины - сестры, кумушки, соседушки. Дуня все отрицает. Поднялись в горницу. А горница это второй этаж дома, женская его половина, там не жили, стояли только сундуки. У каждой женщины - свой, у девочек и девушек - с приданным. Строго соблюдалась неприкосновенность каждого сундука, никто, ни под каким предлогом не мог открыть чужой сундук. И вот столпились все вокруг Дуниного сундука и шумно собираются открыть этот священный и неприкосновенный сундук, девичью гордость и учинить досмотр с целью обнаружения недостающего рулона ткани и уличения нарушительницы. И тут вперёд выходит скромная маленькая Груша,  уселась на  Дунин сундук и заявляет: « Хоть режьте меня, хоть бейте, не сойду с места, не потерплю такого позора в нашем доме! Зовите тятеньку (свекра), пусть при нем Дуня сама откроет!» Решительность и сила духа  скромной Груши произвела впечатление на собравшихся, скандал как-то тихо сошёл «на нет». Дуня-ли припрятала ткань? Купец-ли обманул? Или кто из соседей позарился? История не даёт ответа. Только после этого случая, после уважительно-ободрительного взгляда, брошенного свекром на младшую невестку, все молча и единодушно признали решительную, справедливую и преданную интересам семьи Аграфену Тимофеевну старшей и главной женщиной в семье, и авторитет ее не оспаривался. Но, увы, лет через десять революция, продразвёрстка и гражданская война опустошили и разметали не только заветные девичьи сундуки. С раскулачиванием, считай, повезло, только дом отобрали, и прадед пару раз отсидел в тюрьме, а так все живы-здоровы остались, никого не сослали. После раскулачивания перебирались к замужней старшей дочери. Прожила Аграфена Тимофеевна долго, почти 80 лет, родив девятнадцать детей, из которых взрослыми стали только семеро. Так и не выучилась грамоте. Но, обладая умением заговаривать зубную боль и "от укусов змей" (неизвестно - как и от кого переняла она эту древнюю науку), повидав революцию, коллективизацию и две большие войны, подивившись на самолёты и радио, успев понянчить внуков и правнуков, которых любила всех безмерно и гордилась ими. Количество потомков Аграфены Тимофеевне около 120 человек, из них 85 живут и здравствуют по сей день. Этой прабабушке тоже посвящена моя лоскутная работа. 

Моя бабушка, Чекрыжова Ольга Николаевна, родилась в Нижнем Новгороде  в 1899 году (почти ровесница 20 века).  Она была удивительно маленького роста – 150 см, легкая, миниатюрная, носила 33  размер обуви, поэтому обувь и одежду покупала в магазине «Детский мир». С тонкими льняными волосами, которые постепенно и совершенно незаметно превратились в седые. Ей удивительно шло ее сокращенное имя – Леля.  Тетя Леля, баба Леля. (У бабушки было еще две сестры - Лида и Ляля). Несмотря на такую эльфийскую внешность и тихий голос, бабушка обладала истинно  мужским характером: была прагматична, суховата, не признавала досужих разговоров и пересудов и -  увы! – была абсолютно  лишена чувства юмора («Все слушают армянское радио, а я никак не могу найти, на какой оно частоте?»). Училась бабушка не в гимназии, а в прогрессивной по тем временам школе совместного обучения мальчиков и девочек.  Ее одноклассником  был будущий знаменитый режиссер Михаил  Ромм, а тогда Муля Ромм.  В 17 лет она ушла из дома и сразу стала сама зарабатывать себе на жизнь.  Работала десятником на стройке,  в социальной службе (была и такая!), ездила на мотоцикле. Подрабатывала, где только возможно. Получила комнату в доме на Покровке. Крутила романы. Училась на архитектора в разных ВУЗах, училась долго, почти 10 лет. Была настоящей феменисткой.  Придерживалась прогрессивных взглядов на воспитание.  Презирала условности.  В бога не верила,  церковь презирала  (как впрочем Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина). Брак с дедом регистрировать категорически отказалась. Потом, когда они разошлись и дед официально женился на немолодой некрасивой секретарше кафедры, очень об этом жалела, так как дед вернулся и честно признавался, что если бы пришлось  пройти через официальный развод, он бы не решился уйти из семьи. Впрочем, попереживав лет десять, бабушка успокоилась. Она делала карьеру, холила и лелеяла дачу, выпускала проекты, купила кооперативную квартиру. Дед стал «приходящим» - каждый вечер после работы он приезжал на квартиру к бабушке, ужинал, пил чай, беседовал, потом ехал к себе. Мама и тетя вышли замуж, родились внуки. И тогда, пожалуй, бабушка прожила самые спокойные и счастливые годы своей жизни.  Без голода, революций, войны, разрухи, интриг, страха арестов, потерь близких.  

Мы расстались сорок лет назад, а я так хорошо её помню и скучаю...